Волшебник Земноморья - Страница 1

К оглавлению

1

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Моим братьям: Клифтону, Тэду, Карлу

В молчаньи слов,

Во мраке света

И только в смерти жизни ты

Отыщешь путь свой к свету, сокол,

Среди небесной пустоты…

«Сотворение Эа»

1. Битва в тумане 

Остров Гонт, одинокая гора, на целую милю вздымающая свою вершину над истерзанным штормами Северо-Восточным морем, знаменит своими волшебниками. Многие уроженцы Гонта покидали города в его высокогорных долинах и порты в узких мрачных бухтах, чтобы волшебством и магией служить Лордам Архипелага или странствовать в поисках приключений с острова на остров по всему Земноморью, зарабатывая на жизнь чародейством и колдовством.

Говорят, что величайшим из них, и уж, конечно, самым неутомимым странником, был человек, прозванный Соколом. Впоследствии он стал Повелителем Драконов и Верховным Магом. О его жизни поется в «Деяниях Геда» и множестве баллад, но наш рассказ – о времени, когда он был не столь знаменит, и песни о нем еще не были сложены.

Он родился в отдаленной деревушке, именуемой Тэн Алдерс, высоко в горах, в самом сердце Северного Дола. Ниже деревни луга и пашни Долины терраса за террасой спускались к морю. В излучинах реки Ар стояли маленькие уютные селенья, а выше – только лес зелеными волнами накатывался на скалы и снега Высокогорья.

Свое первое имя – Дани – он получил от матери. Кроме этого имени и самой жизни она ничего не смогла ему дать – женщина умерла, когда мальчику не исполнилось и года. Отец Дани, деревенский кузнец, был хмурым, неразговорчивым человеком. Когда шестеро братьев Дани, которые были старше его на много лет, один за другим покинули дом, чтобы возделывать землю, бороздить моря или работать кузнецами в других селениях Северного Дола, некому стало приласкать малыша. Он рос заброшенным сорняком – высокий, подвижный, гордый и вспыльчивый мальчишка. Вместе с другими деревенскими детьми паренек пас стада коз на кручах над родниками, из которых брала начало река Ар, а когда он достаточно окреп, отец взял его к себе в подмастерья – раздувать кузнечные мехи. Плату Дани получал немалую – в основном затрещинами и кнутом. Пользы от него было немного. Вечно он где-то пропадал – бродил в лесной чаще, купался в быстром и холодном, как и все реки Гонта, Аре, или взбирался по уступам на заоблачные высоты, откуда видно море – бескрайний северный океан, в котором дальше Перрегала не было ни единого островка.

В этой же деревне жила сестра его умершей матери. Женщина заботилась о нем, пока он был еще совсем крохой, но у нее были свои заботы, и когда Дани подрос, она перестала обращать на него внимание. Однажды, когда мальчику было семь лет, и он еще ничего не знал о силах, которые управляют миром, он случайно услышал, как тетка разговаривает с козлом, забравшимся на соломенную крышу какой-то хижины и ни за что не желавшим слезать оттуда. Но как только женщина произнесла некую рифмованную фразу, животное послушно спрыгнуло на землю. На следующий день, когда Дани пас свое длинношерстое стадо на лугу у Высокого Обрыва, он выкрикнул услышанное им накануне двустишие, не имея ни малейшего представления о том, что это за слова и для чего они могут служить:


Ноф хирф мелк мен
Хиолк хен мерф хен!

Едва Дани замолчал, все стадо вдруг молча ринулось к нему. Козы столпились вокруг него и вопросительно уставились на мальчика своими узкими желтыми глазами.

Дани весело рассмеялся и еще раз произнес двустишие, давшее ему такую власть над козами. Животные придвинулись еще ближе, теснясь и толкая друг друга. И вдруг мальчик испугался частокола острых рогов, их остановившихся глаз, этой жуткой тишины. Он кинулся бежать со всех ног, пытаясь скрыться от них, но козы не отставали, обступив мальчика плотным кольцом. Так они и примчались в деревню – плачущий Дани и козы, окружившие его так плотно, будто все стадо стянули крепкой веревкой, разорвать которую у них не было сил. Люди выбегали из домов, проклиная коз и смеясь над пареньком. Выскочила наружу и его тетка, но она не смеялась. Женщина что-то сказала козам, и те, освобожденные от чар, превратились в обычных животных, разбрелись по сторонам и принялись щипать травку. Тетка сказала Дани:

– Пойдем со мной.

Она привела его в хижину, в которой жила одна. Колдунья ни под каким видом не позволяла детям заходить в нее, и они боялись этого места, как огня. В низкой и сумрачной, без единого окна, хижине витал аромат целебных трав, развешанных для просушки – мяты и дикого чеснока, тмина, тысячелистника и парамала, королевского листа и клевера, пижмы и лаврового листа. Скрестив ноги, тетушка уселась у очага и, искоса поглядывая на мальчика сквозь космы спутанных черных волос, спросила, что он сказал козам и осознает ли он значение этих слов. Выслушав бессвязный рассказ Дани и уразумев, что не имея ни малейшего понятия о колдовстве, он сумел полностью подчинить коз своей воле, она сразу поняла, что у мальчика есть все задатки настоящего чародея.

Как племянник, Дани был для нее пустым местом, но теперь он предстал перед ней в совершенно ином свете. Она похвалила мальчика и сказала, что может научить его другим заклинаниям, которые понравятся ему еще больше. Он сможет заставить улитку выглянуть из раковины, а сокола – спуститься из поднебесья.

– Ну что ж, научи меня, – сказал Дани, оправившись от страха, который нагнали на него козы, и задрав нос от ее похвал. Колдунья сказала ему:

– Ты никогда не расскажешь об этих заклинаниях другим детям, если я научу тебя им.

1